Виктория Макарская. Мой желтый ангел. Часть 2 - Статьи из газет и интернета - Пресса. Статьи

Антоша теперь балует меня семейными просмотрами комедий, но! — только тех, которые выбирает сам, считая качественными, а я сижу и скучаю по своему мистеру Бину — он по-прежнему персона нон грата. Но когда Антон в командировке, я достаю из тайничка колготки в сеточку, любимые сладкие духи, покупаю вяленых кальмаров и лакомлюсь с наслаждением в компании мистера Бина.

Антон перестал топтать мои полы уличными ботинками, носит подаренные мной тапочки — уже лет десять как носит, протер до дыр! Шлепает по полу голыми пятками и запрещает их выбрасывать. Купила новые, точно такие же — нет, подавай ему старые тапочки, джинсы и свитер. То же — с заношенной курткой, с растоптанными кроссовками.

— Антоша, не позорь меня, перед людьми неловко!

— Я могу себе позволить носить то, что мне нравится?!

— Можешь.

— Вот и отстань от меня!

Под куртку он любит надевать тельняшку, у которой уже вся спина протерта до дыр. Лето наступило: «Викусь, отнеси, пусть заштопают». И я иду и несу. В ателье, где нас прекрасно знают, на меня смотрят как на ехидну: «Может, новую мужу купить?» Как я могу объяснить, что ему нужна именно эта майка?! Пусть перезаштопанная, но эта! Купить! Да у него шкаф вещами забит! Все наши музыканты ходят в его шмотках! И мы, конечно, ссоримся, но теперь это выглядит иначе. Как два обленившихся кота, поделивших наконец пространство, мягкими лапами поцапываем друг друга — «уау-мур-мяу» — не ссоримся, только тешимся. Одно вдохновляет, что он и меня не бросит, как те тапочки, когда стану старой, больной, морщинистой, с отвисшей задницей старушенцией.

Антон и раньше не любил путешествий по модным курортам и фешенебельным отелям, ему бы в лес с палаткой и костром, а сейчас его и вовсе стала тяготить публичность. Отказывается давать интервью и вообще хочет уйти со сцены, из профессии, говорит, что отвлекает людей, а не радует. Мечтает уединиться в деревне, горюет, что в монастырь с женами не берут, а то б давно попросился. Это его духовный путь.

Не надо думать, что после венчания все изменилось разом, как по мановению волшебной палочки. Мы учились любить, нас еще лихо крутило и заносило год, через два стало полегче, еще через два еще легче, а через семь мы наконец поняли, что созданы друг для друга. Ошибаются те, кто говорит, что любовь с течением времени неизбежно проходит. То, что проходит, любовью не является. Любовь с годами только крепнет, приобретая новые, лучшие оттенки качества, поднимаясь в цене, как хорошее вино. Но бутыль с вином поставил — и пусть себе настаивается. А любовь настоящую надо выстрадать, выносить — и не девять месяцев! — взращивать, культивировать, удобрять и защищать всю оставшуюся жизнь! Наше с Антоном первое чувство нам казалось любовью, но это почти ничто по сравнению с тем, что мы ощущаем теперь, через двенадцать лет! Описать невозможно! Антон говорит: «Это еще что, вот в старости у нас будет любовь — просто кайф!»

Когда случился «Нотр-Дам де Пари» и мой супруг с немедийным лицом стал всеобщим любимцем Антоном Макарским, я потеряла голос. Чуть не в один день это произошло: меня прооперировали — а он запел.

Теперь Антон стал добытчиком и кормильцем и наконец мог дать мне все, как обещал. Меня прямо накрыло его любовью и нежностью. Я прекратила выходить на сцену, стала только женой, что называется — за мужем. Так что байки про то, что я принесла себя в жертву, — чепуха.

А что до обещаний Макарского, что у меня будет все: и платья, и дом, и шуба — с одним пунктом вышла осечка. Наш дом мы строили-строили, но когда наконец построили, выяснилось, что огромный и с виду прекрасный, он не настоящий, дрянь, декорация. Не хочу повторяться, эта история многажды появлялась в прессе. Антон, чувствительный к любым скользким моментам, склокам и тяжбам, даже бросил мне однажды: «Давай не будем связываться. Бог с ними, пусть все заберут». Но вот уж нет, слишком много его труда было вложено в этот теремок, чтобы мы так легко от него отказались. Я — против, я — поборюсь.

Автоматически я стала вести все дела Антона, просто отбила и отстояла его у всех крутых продюсеров. Как же он теперь мне благодарен: прыгал бы, говорит, по сцене с хохолком, в джинсах, спущенных ниже задницы, рубил бы бабки для попсовладельцев.

Макарский сейчас абсолютно свободный творческий человек, который никому ничего не должен. Знал бы он, чего мне это стоило. Его-то я убедила, а у самой от ужаса волосы дыбом вставали: как, в какую сторону грести? Макарский, кстати, говорит: когда человек произносит слово «я», от него отлетают ангелы. А я все «я» да «я». Недавно он буквально вынудил меня снова выйти на сцену — мой голос вернулся. Мы сделали совместную сольную программу. Получилось здорово, зрители голосуют полными залами.

Антон бы рассказал нашу историю совсем иначе, типа: пришел, увидел, полюбил — и хеппи-энд. Все у него всегда прекрасно, сплошной мармелад с шоколадом, не от скрытности, а потому что он так воспринимает жизнь, помнит только хорошее, за все благодарит. Я же решилась вынести сор из избы с единственной целью — подсказать, где искать верное лекарство тем, кто еще мучительно пытается бороться за любовь. И Антон, и я знаем точно, что не было бы нашей семьи, если б не попали к мудрому духовному отцу.

$IMAGE2$

Теперь мы — счастливейшая пара. Но есть в нашей жизни одна печаль, пустотка, которую очень хочется заполнить. Мы думали усыновить ребенка, но отец Алексий не благословил пока. Одному Богу известно, сколько слез я выплакала. Никогда не избегала беременности, не делала абортов, то есть у нас уже было бы одиннадцать детей, если в год по ребенку. Лучшие наши и израильские врачи разобрали нас обоих на молекулы — нет ни единой причины, абсолютное репродуктивное здоровье. Мы ездим по монастырям, к старцам, нам говорят: все будет, ждите. Ждем... Но каждый месяц, когда выясняется, что я не беременна, — у меня слезы. Антон со своим неистребимым оптимизмом и крепкой верой твердит: «Родим, Викочка! Всему свое время. Не нам решать. Наше дело маленькое — делать то, что супругам полагается! И просить». И я уже снова улыбаюсь, ведь рядом Антоша и мой Желтый ангел — хранитель нашей семьи.

Меня часто спрашивают, каково жить с мужчиной, от которого без ума тысячи женщин. Отвечаю: если встречу ту, которая не любит Макарского, она — мой личный враг.

Я ошибалась, Антон никогда не был казановой — чего нет, того нет. Хотя кто-то и сейчас может заблуждаться, потому что он по-прежнему на тусовках не обойдет вниманием ни одну женщину, со всеми потанцует. Да если мы просто в поезде едем с совершенно посторонними людьми, так я по полчаса жду, пока наш галантный кавалер всем — совершенно незнакомым! — женщинам ручку не подаст, не поможет выйти, вещи вынести.

Я люблю его настолько, что если в порядке абсолютного бреда допустить, что Антон завтра скажет: «Полюбил другую и хочу уйти к ней», — отпущу его с миром. Но не дай бог, она его разлюбит — я ее просто придушу. Макарского нельзя не любить, потому что он прекрасен! Только вот с этим невыносимым занудой жить тяжело, и он сам это признает. Впрочем, я никому и не предлагаю. Это мой крест!

Информация взята из – http://7days.ru/caravan-collection/2011/7/viktoriya-makarskaya-moy-zheltyy-angel/1#prettyPhoto#ixzz2C31QyFZc

Виктория Макарская. Мой желтый ангел (окончание)